Автобиография Надежды Петровны Ламановой, проливающая свет на её детские годы. Копия в частном собрании.
Впервые обнародована Музеем МХАТ на открытии выставки "Модельер, которому верил Станиславский" в Нижнем Новгороде в ноябре 2016 года.
АВТОБИОГРАФИЯ Н. П. ЛАМАНОВОЙ
(рукопись двумя почерками с пометками)
Отец мой Пётр Михайлович Ламанов вышел в отставку в «чине полковника кавалерии» (он служил в гусарах) около 1860 г. Ему в то время едва исполнилось 40 лет.
Вскоре он женился по любви на дочери генерала Лишева Надежде Александровне и поселился в её приданном имении в Копнино (Нижегородской губернии Лукъяновского уезда). Здесь родилась я в 1862 г. И сёстры погодки Анна и Екатерина.
По тексту были сделаны пометки карандашом, среди них повтор:
Я родилась в 1861 году 31 декабря в селе Шутилове Лукъяновского уезда Нижегородской области, владельцем которого был мой отец и его брат, умерший после женитьбы отца.
Отец мой Пётр Михайлович Ламанов служил в Гродненском гусарском полку – вышел в отставку и в Нижнем и в 60-м году женился на дочери генерала Лишева, небогатого помещика Нижегородской губернии, владельца имения Копнино близ Нижнего, где и была отпразднована свадьба Наденьки.
Странно, что хотя мне не было и 3-х лет, когда отцу пришлось продать разорённое имение, я хорошо помню сад, дом, реку в Копнине. Помню, что через реку было имение помещиков Русиновых, которые приезжали к нам.
Мать моя окончила Екатерининский институт, знала языки, умела танцевать, принимать гостей, была молода, всегда нарядно и красиво одета. Детей она любила и баловала; у нас всегда была лучшая комната в доме для детской. Старуха нянька, гувернантка, позже – бонна-немка. Я помню даже спектакль для детей, который мать устроила нам – на нём были и Русиновы.
Хорошо помню нашу гостинную – карельской берёзы мебель эта долгие годы путешествовала вместе с нашим семейством.
Отец очень любил маму, подчинялся её влиянию и детей воспитывать предоставил ей. Он был весёлый, талантливый человек, музыкант-самоучка(мог по слуху сыграть любую сложную пьесу), превосходный певец, душа общества. Он никогда не болел, не впадал в уныние и счастливо прожил до 75-ти лет.
В общем для меня они все имели те же главные черты: сад, большую детскую внизу, или в мезонине, баловство, потом ученье.
Как я уже говорила, с 6-ти лет у меня была гувернантка (русская), которая занималась со мной, приготовляя в гимназию.
И вот, в декабре 1870 года мама повезла меня в Нижний Новгород: здесь её знакомая, служащая в женской гимназии классной дамой, устроила меня в класс. Но я проучилась недолго: к весне заболела корью. Родители взяли меня в Ардатов и там я прожила до 12-ти лет, занимаясь с приходящим учителем и с гувернанткой младших сестёр.
Лет с 9-10 я стала зачитываться романами: под подушкой у меня всегда лежала французская или переводная английская книжка, а потом исторические романы. Вскоре у меня появились подруги – все они были старше меня. Помню уже почти взрослую девушку Машеньку Лихутину, с которой мы вместе гуляли, читали, катались на ..., ходили в гости.
Жили мы в Ардатове по-прежнему хлебосольно, открытым домом: отец занимал большую должность, был «хозяином города», кроме того мои родители любили гостей, приёмы, празддники. Однако, рядом с этим они не собирались делать из нас барышень, ожидающих женихов: мы учились усердно, и к 12-ти годам я была хорошо подготовлена к экзамену в IV класс гимназии.
За год до этого события, чтобы быть ближе к Нижнему Новгороду, где мне предстояло учиться, отец обратился к бывшему своему сослуживцу по полку, а в то время подчинённого губернатора графа Кутайсова и по его протекции был переведён на должность исправника в г. Балахну.
В 1875 г. Меня повезли в Н.Новгород и устроили в семью судебного следователя Казополянского, сестра которого взялась подготовить меня к экзамену. Испытание это я выдержала блестяще и тогда мама приехала в Н.Новгород с обеими младшими сёстрами. Все мы стали ходить в гимназию – я в IV-й, Анна во II-й, а Катя в I-й классы.
Отец служил в Балахне, мы с матерью жили в Нижнем, так как других доходов, кроме жалованья у них не было, существование наше было скромное, почти бедное. Провизия и квартира в то время были очень дешевы.
И всё же такая жизнь «на два дома» оказалась не по средствам: на следующий год мама осталась в Балахне, а меня отдали «на хлеба» в семью Рожиных. Девочек устроили в закрытый «Институт благородных девиц» тут же в Нижнем на казённый счёт.
У Рожиных я попала в атмосферу, которой жила интеллигентная молодёжь 70-х годов: чтение всевозможных книг, споры, увлечение романтической, потом «радикальной» литературой. Я сперва зачитывалась историческими романами Дюма, потом Жорж Санд, Евгений Сю, Марлит...
Но вот уже с 15-ти лет я взяла в руки роман Чернышевского «Что делать» - и новый мир открылся перед моими глазами. Словно открылось окно в широкую жизнь. Мысли о женской самостоятельной работе, о разрешении страшного вопроса «что делать?» молодому существу, выходящему на большую дорогу жизни – возникали уже среди молодёжи. И вот, казалось, мы получили ответ.
Как я уже говорила, мать моя была молода, жизнерадостна, любила балы, праздники; но свои красивые платья и детские наряды она по большей части шила сама при помощи домашней швеи – она была прекрасная рукодельница и вышивальщица.
Нарядная, завитая, ласковая и весёлая – такой я помню свою мать. Она и меня хотела сделать «настоящей» девицей из хорошего дома. Мы были уже очень небогаты, однако любовь к веселью, нарядам, танцам делали наш дом в Н.Новгороде привлекательным для молодёжи: приходили воспитанники кадетского корпуса, запросто танцевали у нас, а с 14 лет меня «вывозили» на кадетские балы.
Когда мне было лет 16-ть ( я уже кончала гимназию ) старшая сестра отца, Анна Михайловна, получила большую сумму после ликвидации дел Скопинского банка, и передала из них нам 10 тыс. рублей – на них мы довольно долго жили. В это же время родилась сестра моя Мария, а потом Соня, и я очень привязалась к малюткам.
Но жизнь уже стучалась в мою девичью светёлку: я встретила человека, которого полюбила. Он был женат, лет на 20 старше меня, но умён, красив, и, главное, очень влюблён. Около года длилась внутренняя борьба, но однажды я собрала свой немудрённый багаж и ушла из дому – ведь я была свободной женщиной, могла распоряжаться своей судьбой.
Для родителей и родственников мой «побег» и «незаконное сожительство» было большим ударом и первое время они «не принимали» меня.
(Какой либо эпизод!)
Однако это были уже времена расцвета «нигилизма» (1879-80 г.г. ) и взгляды интеллигенции претерпевали большие изменения. Мало по малу острота протеста стёрлась и когда через полтора года, внезапно от удара, умер мой избранник, я вернулась к отцу.
Но эти полтора года сформировали из меня человека. Я поняла, что без экономической независимости не может быть свободы для женщины, стало быть, нужно уметь зарабатывать деньги. Но чем же?
Как я уже говорила, мать наша была превосходная рукодельница и, кроме того, светская женщина. Чувство линии, красок, стремление к декоративности было разбужено во мне очень рано и сильно. Помню небольшой эпизод: я в розовом платьице и голубых перчатках кажусь себе необычайно шикарной... И вдруг, громкий смех и восклицанье: «Что это за попугай?» - Козловский, в тайне обожаемый, изящный и недоступный молодой человек, насмешливо смотрит на мой изысканный туалет! Впервые тогда, в 11 лет, я критически осмотрела себя в зеркало и отделила одежду от своего «Я». В другой раз он сказал: - «Зачем вы ноги гусём ставите?» Я перестала косолапить, стала следить за походкой, манерами, одеждой.
Училась я блестяще, была настойчива, изобретательна и самолюбива. Но чем же заняться всё-таки? Знакомство со знаменитой нижегородской портнихой Татьяной Степановной Войткевич подсказало мне решение, само собой напрашивающееся в моём положении – я стала учиться у Татьяны Степановны шитью и кройке.
Характеристика и биография Войткевич; условия работы; клиентура; наиболее богатые интересные или известные заказчицы; отношения к автору и к Войткевич со стороны этих барышень. Чему, главное учила Войткевич и в чём секрет успеха.
Итак, судьба толкнула меня на дорогу портнихи. Но общественное положение отца, образование, знакомства, связи и наследственная склонность к украшению жизни помогли мне почти сразу, минуя чёрную работу швеи, войти в круг мастериц художниц.
В 1883 г. Я решилась на второй самостоятельный шаг: переехала в Москву и стала работать в мастерской Суворовой.
( Подробно о том, как и где жила в Москве, уклад жизни, обстановка, знакомства, цены на квартиру, еда, времяпрепровождение, часы и напряжённость работы ).
Мастерская: её устройство, характер отношений между содержательницей, главной мастерицей и остальными портнихами, распределение труда, специализация, особенности каждой, оплата, горячие и мёртвые сезоны.
Заказчицы: характер клиентуры; особо оригинальные или богатые дамы; их требования; курьезы; «знаменитости» (О Кувшинниковой и «Попрыгунье»). Быт богатой Москвы.
